Разумность и справедливость как принципы гражданского права и начала функционирования системы гражданского оборота (Виниченко Ю.В.). Понятие и значение принципа разумности в гражданском процессе

Действующее в России законодательство содержит правила о пределах реализации и защиты гражданских прав. Данная конструкция базируется на нескольких принципах, основное место среди которых занимает требование о том, что субъективные гражданские права должны приобретаться, осуществляться, защищаться и прекращаться с соблюдением принципов добросовестности, разумности и справедливости. Юридические обязанности также должны возлагаться, исполняться, защищаться и прекращаться только с учетом этих требований.

Нарушение данного правила может повлечь определенные последствия:

• 1) в отношении субъективных прав:
  • а) субъективное право, приобретенное недобросовестно, не подлежит судебной защите, более того, сделка по приобретению такого права обычно подпадает под признаки одного из составов недействительных сделок; б) субъективное право, осуществляемое или защищаемое недобросовестно, по крайней мере должно (согласно ст. 10 ГК РФ, может по усмотрению суда) потерять правомочие на судебную защиту либо вообще не должно считаться субъективным правом;
  • в) наконец, попытка недобросовестного прекращения субъективного права не ведет к его прекращению, если такая попытка влияет на права или обязанности третьих лиц;
• 2) в отношении юридических обязанностей:
  • а) юридическая обязанность, недобросовестно (неразумно) возложенная субъектом на себя, не считается существующей, если такое возложение обязанности привело к нарушению правоспособности этого субъекта либо негативно повлияло на права или обязанности третьих лиц; б) юридическая обязанность, недобросовестно исполненная или иным образом прекращенная, не считается исполненной (прекращенной), а субъект ее продолжает оставаться обязанным;
  • в) юридическая обязанность, недобросовестно защищаемая, не подлежит судебной защите.

В российской цивилистической литературе наиболее подробной научной разработке подвергался, главным образом, принцип добросовестности. Наиболее полную научную разработку он получил в работах В. П. Грибанова Другие цивилисты, хотя и затрагивали данную проблему, ограничивались формулировкой концепции, не пытаясь преломить ее к конкретным субъективным правам различных типов3. Ни один из российских ученых не пытался рассмотреть принцип добросовестности как более общее понятие по отношению к двум другим принципам -- разумности и справедливости.

Добросовестное приобретение, осуществление, защита и прекращение субъективного гражданского права означает совершение данных действий в отношении субъективного права таким образом, чтобы при этом никому не причинялось вреда, не создавалось угрозы его причинения, а если динамика права невозможна без содействия третьих лиц -- таким образом, чтобы необходимость в помощи, затраты и усилия, необходимые для ее оказания, были бы минимизированы. Обращаем внимание на то, что частным случаем причинения вреда при приобретении, осуществлении, защите и прекращении гражданского права является выполнение этих действий таким образом, что субъект корреспондирующей данному праву юридической обязанности получает либо не тот результат, которого он ожидал (эквивалент), либо остается вовсе без него. Иначе говоря, носитель юридической обязанности оказывается в ситуации отсутствия или исчезновения основания для принятия на себя данной обязанности. Знай он в момент принятия обязанности, что ожидаемого эквивалента за ее исполнение получить не удастся, он не стал бы возлагать ее на себя. Таким образом, предоставление эквивалента за принятую обязанность является одним из обязательных требований к добросовестности в динамике субъективных гражданских прав.

В качестве примера рассмотрим ситуацию, когда покупатель выдал поставщику простые векселя для оформления своего обязательства уплатить деньги за поставку определенной продукции, а поставщик, не выполнивший обязательств по ее поставке или выполнивший их ненадлежащим образом, тем не менее, по наступлении срока предъявил векселя к платежу. Может ли векселедатель (покупатель) противопоставить поставщику возражение об отсутствии эквивалента, ожидавшегося в обмен на эти векселя Несомненно, поскольку, предполагая при заключении договора поставки, что таковой не будет исполнен, покупатель никогда бы не связал себя вексельными обязательствами. Поставщик, предъявляя безосновательные векселя к платежу, поступает недобросовестно, ибо знает об отсутствии эквивалента, а потому субъективное вексельное право требования уплаты денег, принадлежащее поставщику, не должно получать судебной защиты.

Частным случаем недобросовестной динамики прав является и оперирование субъективным правом с такими затратами, которые не могут быть признаны экономически оправданными, а значит, должны считаться причиняющими вред третьим лицам при попытке возложить эти затраты на них. Вернемся к примеру с теми же простыми векселями, выданными покупателем поставщику и не бывшими в обращении. В этих отношениях участвуют всего два субъекта -- покупатель (векселедатель) и поставщик (векселедержатель). Для того чтобы предъявить иск в случае неплатежа, векселедержателю не нужно протестовать вексель, ибо протест является условием охраны прав векселедержателя только против регрессных должников, каковые в нашем примере отсутствуют. На кого лягут издержки по совершенному в таком случае вексельному протесту Исходя из принципа добросовестности осуществления и защиты гражданских прав, можно заключить, что совершение всяких действий и несение любых расходов по осуществлению и защите прав, которые не являются по законодательству необходимыми условиями осуществления и защиты субъективных прав, являются бременем того, кто эти действия совершает и несет расходы, они не могут быть переложены на субъектов корреспондирующих обязанностей

Введение

С вступлением в действие Федерального закона от 31 декабря 2012 г. N 302-ФЗ легальное признание в качестве принципа гражданского права, а точнее, основного начала гражданского законодательства получила категория добросовестности. В частности, ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) теперь гласит, что при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно (п. 3) и что никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения (п. 4). Строго говоря, приведенные нормы не столько провозглашают собственно принцип добросовестности, сколько устанавливают обязанность добросовестного поведения субъектов. Однако, поскольку данные нормы помещены в статье "Основные начала гражданского законодательства", следует признать, что тем самым законодатель причислил добросовестность именно к началам гражданского законодательства, на уровне доктрины и практики зачастую отождествляемым с категорией "принципы гражданского права"; так, и в пояснительной записке к законопроекту о внесении изменений в ГК РФ неоднократно отмечается, что в ст. 1 ГК РФ закрепляется принцип добросовестности (см. пояснения правил ст. 1, п. 1 ст. 10, п. 5 ст. 166 ГК РФ).
Что касается разумности и справедливости, то им в сфере гражданско-правового регулирования российский законодатель отводит преимущественно скромное место "требований", которые подлежат учету при определении размера компенсации морального вреда (абз. 1 п. 2 ст. 1101 ГК РФ) и компенсации за нарушение исключительного права (абз. 2 п. 3 ст. 1252 ГК РФ), при квалификации действий субъектов в качестве недобросовестной конкуренции (подп. 9 ст. 4 ФЗ "О защите конкуренции" ), а также исходя из которых, в случае применения права по аналогии, определяются права и обязанности сторон (участников) гражданских правоотношений (п. 2 ст. 6 ГК РФ).
Не отрицая безусловной важности и значимости принципа добросовестности, тем не менее полагаем, что подобной характеристики в полной мере заслуживают и разумность, и справедливость, отсутствие указаний на которые в ст. 1 ГК РФ представляется неоправданным. Более того, считаем необходимым поставить вопрос о значимости указанных категорий не только как начал гражданского права, но и как оснований построения учения о гражданском обороте. Обоснованию данных тезисов и посвящена настоящая работа.

I. Разумность и справедливость как начала гражданского права

1. Анализируя позицию российского законодателя, закрепившего в ст. 1 ГК РФ только нормы о добросовестности, в отсутствие прямых пояснений (в частности, в пояснительной записке к законопроекту о внесении изменений в ГК РФ), о тех или иных законодательных мотивах можно лишь предполагать. Так, можно предположить, что законодатель исходил из необходимости разделения всех принципов гражданского права на основные и неосновные, закрепив в ст. 1 ГК РФ только первую из указанных групп. Однако, развивая данный тезис, придется признать, что ни разумность, ни справедливость основными, т.е. наиболее важными, главными (именно такое значение имеет термин "основной" в русском языке ), базовыми, значимыми с позиций гражданско-правового регулирования в целом принципами не признаются.
Вместе с тем та же разумность уже традиционно подлежит учету при определении пределов осуществления гражданских прав (ст. 10 ГК РФ), при исполнении гражданских обязанностей (п. 3 ст. 53, п. 2 ст. 314, п. 2 ст. 375 и др. ГК РФ), при решении вопроса о возникновении (в частности, гл. 50 ГК РФ) и прекращении гражданских прав (п. 2 ст. 72, п. 2 ст. 76, п. 2 ст. 428, п. 1 ст. 451 ГК РФ), их защите (ст. 397, п. 1 ст. 399, п. 1 ст. 404, ст. 1101, п. 3 ст. 1252 ГК РФ), а также при применении (российского) гражданского законодательства (п. 2 ст. 6, п. 3 ст. 1191 ГК РФ). Судя по уже вступившим в законную силу и только планируемым изменениям гражданского законодательства России, сужение сферы применения категории "разумность" не планируется. Напротив, в ГК РФ имеется целый ряд новых положений, в которые заложен критерий разумности: вступившие в действие 1 сентября 2013 г. нормы о сделках (п. 2 ст. 157.1, п. 1 ст. 178, п. 3 ст. 183 ГК РФ в редакции ФЗ от 7 мая 2013 г. N 100-ФЗ ); 1 июля 2014 г. - положения о залоге (абз. 2 п. 4 ст. 345, абз. 3 п. 1 ст. 358.3 ГК РФ в редакции ФЗ от 21 декабря 2013 г. N 367-ФЗ ); 1 сентября 2014 г. - нормы о юридических лицах (п. п. 1, 3, 5 ст. 53.1, п. 4 ст. 62, абз. 1 п. 2 ст. 65.2 ГК РФ в редакции ФЗ от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ ). Указание на "разумность" и производные от нее термины содержится также в тексте потенциальных новелл Кодекса (в редакции проекта ФЗ N 47538-6 ): об обязательствах (п. 3 ст. 367, п. 2 ст. 376, п. 5 ст. 393, п. 2 ст. 393.1, абз. 2 ст. 415); о договорах (п. 2 ст. 446.1); при правовой регламентации вещных отношений, в частности при установлении так называемых соседских прав как ограничений права собственности на земельный участок в пользу соседей (п. 2 ст. 293, п. 2 ст. 294).
Изложенное позволяет утверждать, что разумность пронизывает и обусловливает действие практически всех гражданско-правовых институтов, исходя из чего ее, так же как и добросовестность, можно считать не просто принципом гражданского права, но, по терминологии ГК РФ, основным началом гражданского законодательства.
Бесспорной видится и необходимость признания ключевым принципом гражданского права и основным началом гражданского законодательства также справедливости, которая в отсутствие норм прямого действия, согласно п. 2 ст. 6 ГК РФ, выступает одним из самых предельных оснований оценки действий субъектов (и иных юридически значимых явлений) и, несмотря на скудное текстуальное оформление в законодательстве, на уровне судебной практики является признанным принципом гражданско-правового регулирования. Так, справедливость прямо названа принципом в Определении Верховного Суда РФ от 29 июля 2008 г. N 21-В08-6 . В п. 6 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ (далее - ВАС РФ) от 30 июля 2013 г. N 62 указано, что "размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела, исходя из принципа справедливости (здесь и далее по тексту выделено нами. - Ю.В.) и соразмерности ответственности". В п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 4 апреля 2014 г. N 22 разъясняется, что "размер присуждаемой суммы определяется судом на основе принципов справедливости, соразмерности и недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения (пункт 4 статьи 1 ГК РФ)". В п. 2 мотивировочной части Постановления Конституционного Суда РФ (далее - КС РФ) от 21 апреля 2003 г. N 6-П указано, что "в силу статей 15 (часть 2), 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2) и 55 (части 1 и 3) Конституции Российской Федерации и исходя из общеправового принципа справедливости защита права собственности и иных вещных прав, а также прав и обязанностей сторон в договоре должна осуществляться на основе соразмерности и пропорциональности, с тем чтобы был обеспечен баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота - собственников, сторон в договоре, третьих лиц".
Скорее всего, именно в силу своей общеправовой значимости принцип справедливости и не получил закрепления в ст. 1 ГК РФ "Основные начала гражданского законодательства". С другой стороны, общеправовой характер данного принципа не стал препятствием к его фиксации, например, в Уголовном кодексе РФ , в котором принципу справедливости посвящена отдельная статья (ст. 6). Кроме того, не вполне ясна логика российского законодателя, избегающего использования термина "принцип" в отношении справедливости на уровне общих положений в ГК РФ, однако называющего справедливость в числе принципов одного из видов гражданских правоотношений - закупки товаров, работ, услуг .
В свете сказанного следует заметить, что термин "принцип" используется в ГК РФ лишь в отношении гуманности (ст. 137), гуманности и морали (подп. 4 п. 4 ст. 1349, п. 2 ст. 1419, подп. 5 п. 4 ст. 1473, подп. 2 п. 3 ст. 1483), добросовестности и разумности (п. 3 ст. 602, абз. 2 ст. 662), а также в выражениях: "нравственные принципы общества" (п. 3 ст. 1064), "принципы открытости процедуры и учета мнения заинтересованных лиц, включая правообладателей" (подп. 6 п. 1 ст. 1244), "принципы решения задач" (п. 5 ст. 1259). При этом уже по нумерации соответствующих статей Кодекса нетрудно заметить, что данные принципы закреплены не среди общих норм, касающихся поведения участников любых гражданских правоотношений, а при установлении отдельных прав и обязанностей субъектов.
В подобных случаях определенные принципы, по существу, лишь упоминаются, в силу чего они вряд ли имеют общее регулятивное значение и могут быть использованы для восполнения возможных пробелов в праве. В отличие от этого положения о равенстве участников отношений, неприкосновенности собственности, свободе договора и др., хотя и не обозначенные как принципы гражданского права, но закрепленные в ст. 1 ГК РФ, на практике трактуются именно как принципы права (см., например, Постановления ФАС Северо-Западного округа от 19 апреля 2007 г. N А21-5382/2006, от 3 декабря 2009 г. по делу N А05-5012/2009; ФАС Западно-Сибирского округа от 22 мая 2008 г. N Ф04-3131/2008(5309-А45-13) по делу N А45-11671/2007-33/330; Восьмого арбитражного апелляционного суда от 27 декабря 2010 г. по делу N А46-2831/2009; Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 14 апреля 2010 г. по делу N А14-9431/2009/313/35) и служат реальным масштабом оценки поведения субъектов даже в тех случаях, когда в нормах права отсутствует отсылка к ним.
Отсюда следует, что необходимым условием реализации регулятивной функции того или иного юридического принципа является не просто его упоминание в законодательстве, а такое его легальное оформление, при котором он сформулирован в качестве нормы общего характера. Без придания определенным правилам характера общих положений они будут применяться лишь в прямо указанных законом случаях и, следовательно, с позиций правового регулирования являться не основными идеями, характеризующими содержание права и определяющими его функционирование (то есть принципами права), а законодательными требованиями, т.е. "рядовыми" установлениями положительного права . Таким образом, использование законодателем в отношении отдельных категорий термина "принцип", по-видимому, должно свидетельствовать о выделении таких понятий из общего ряда, стремлении подчеркнуть их большую значимость. Вместе с тем закрепление подобных принципов в виде норм, устанавливающих юридические обязанности участников лишь отдельных отношений, ограничивает сферу действия этих положений, вследствие чего с точки зрения юридической техники является не самым удачным способом их нормативной фиксации.
Безусловно, отсутствие соответствующих общих законодательных положений в отношении той или иной категории не исключает возможной характеристики последней как принципа права, однако, на наш взгляд, это затрудняет ее широкое применение на практике, поскольку обусловливает необходимость всякий раз доказывать наличие данного принципа. И если относительно принципа справедливости в силу его общеправового характера данный вопрос, возможно, стоит не столь остро (впрочем, и здесь не стоит равнять правосознание и уровень профессионализма представителей высших судебных органов и, скажем, судов первой инстанции, особенно - судов общей юрисдикции), то апелляция при вынесении конкретных судебных решений к разумности как общему принципу гражданского права требует определенного обоснования, к которому представители правосудия не всегда готовы и способны, в том числе по причине отсутствия по данному вопросу устоявшейся доктринальной позиции.
Именно исходя из указанных соображений, мы и ратуем за закрепление в ст. 1 ГК РФ наряду с нормами о добросовестности аналогичных как по общему характеру, так и по содержанию правил о разумности и справедливости.
2. В сравнительно-правовом аспекте можно заметить, что в законодательно закрепленных нормах иностранного права категории "разумность" и "справедливость" основными началами (принципами), как правило, не называются и используются в формулировках специальных гражданско-правовых норм, устанавливающих отдельные права и обязанности субъектов. Это, в частности, правила о так называемом разумном сроке, которые содержатся, например, в ст. L134-7, L430-7, R134-2, R621-21 и др. Торгового кодекса Франции (" raisonnable"), § 1-205, 2-309 Единообразного торгового кодекса США (далее - ЕТК) ("reasonable time"), ст. ст. 182, 221, 227, 230, 232, 248, 281, 310 Закона КНР о договорах . Другими вариантами законодательного воплощения норм о разумности являются такие выражения, как "разумная цена" или "разумное вознаграждение" (например, ст. 4 кн. 7 ГК Нидерландов (далее - ГКН), ст. L134-5 Торгового кодекса Франции - " raisonnable"), "разумный человек" ("personne raisonnable" - ст. 1112 Французского гражданского кодекса ), "разумные усилия" ("efforts raisonnables" - п. "b" абз. 1 ст. L615-5-1 Французского кодекса об интеллектуальной собственности ). В качестве примера норм о справедливости можно привести положения: п. 1 ст. 440 кн. 7 ГКН, устанавливающего в качестве возможного основания расторжения договора о коммерческом агентстве "такое изменение обстоятельств, что справедливость требует немедленного расторжения договора или расторжения его через определенное время"; ст. 271 Закона КНР о договорах, в соответствии с которой "гласно, справедливо, объективно" должна проводиться работа по организации торгов для получения строительного подряда.
Скорее исключением являются в данном отношении нормы: ст. 3 Гражданского кодекса Украины , которой к общим основам (принципам) гражданского законодательства отнесена вся триада - добросовестность, разумность и справедливость (при этом сначала указана справедливость и лишь затем - добросовестность и разумность); ст. 2 Гражданского кодекса Республики Беларусь , закрепляющей в числе основных начал гражданского законодательства (единый) принцип добросовестности и разумности: "добросовестность и разумность участников гражданских правоотношений предполагается, поскольку не установлено иное (принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений)"; ст. 4 Общих положений гражданского права КНР (далее - ОПГП КНР), помещенной в разд. 1 "Основные принципы" и устанавливающей, что "в гражданской деятельности необходимо следовать принципам добровольности, справедливости, эквивалентной компенсации, искреннего доверия".
Можно выделить и такие государства, в гражданском законодательстве которых анализируемые категории принципами (началами) прямо не называются, но вместе с тем содержащие их нормы имеют характер общих положений.
Например, в п. 4 ст. 8 Гражданского кодекса Республики Казахстан (далее - ГК РК) императивно установлено, что граждане и юридические лица должны действовать при осуществлении принадлежащих им прав не только добросовестно, но также "разумно и справедливо, соблюдая содержащиеся в законодательстве требования, нравственные принципы общества, а предприниматели - также правила деловой этики". Об общих обязанностях "добросовестности, заботливости, разумности и старания" говорится в п. 3 § 1-102 ЕТК; о праве справедливости гласят общие положения § 1-103, п. 1 § 1-201 данного Кодекса .

Большое количество общих норм о разумности и справедливости содержится в голландском законодательстве: ст. 2 кн. 6 ГКН гласит, что кредитор и должник "обязаны придерживаться требований разумности и справедливости во взаимных отношениях" и что связывающее их обязательство "действительно в той мере, насколько это приемлемо в данных обстоятельствах по соображениям разумности и справедливости"; о требованиях разумности и справедливости прямо говорится также в нормах п. 2 ст. 8 кн. 2 (о юридических лицах), ст. 94 (о неустойке), ст. 248 (о юридических последствиях договоров) кн. 6 Кодекса ), апелляция к справедливости содержится в ст. 42 (о сделках) кн. 3 ГКН , при этом в ст. 12 кн. 3 закона указано, что "при определении того, что требуют разумность и справедливость, нужно считаться с общепризнанными правовыми принципами, с правовыми убеждениями, принятыми в Нидерландах, а также с общественными и личными интересами, которые затронуты в данном случае" .
Общим оценочным "корректором" содержания договоров выступает справедливость в немецком праве , несмотря на то, что в соответствующих статьях Германского гражданского уложения (далее - ГГУ) (§ 305 - 310) термин "справедливость" ("Gerechtigkeit" ) непосредственно не используется; в большей мере в указанных случаях текстуально проявляется критерий разумности: посредством использования выражений "in zumutbarer Weise" (подп. 2 п. 2 § 305) - "разумным образом", "angemessene Frist" (подп. "a" п. 5 § 308) - "разумный срок", "unangemessen lange Zeit" (п. 1a § 308) - "необоснованно долгое время". В качестве примера терминологического законодательного оформления принципа справедливости, как представляется, можно указать, в частности, на положения п. п. 1, 3 § 271a ГГУ, в формулировках которых содержится слово "unbillig" - "несправедливый" .

В китайском гражданском законодательстве общий подотраслевой характер имеют нормы: ст. 83 (гл. 1 "Право собственности на имущество и имущественные права, связанные с правом собственности на имущество" разд. 5) ОПГП КНР, согласно которой "все соседи по недвижимому имуществу должны в духе содействия производству и улучшению жизни, взаимной помощи, справедливости и разумности поддерживать правильные взаимоотношения друг с другом в таких вопросах, как распределение воды, проход через соседскую территорию, пользование освещением и т.д.", а также ст. 39 Закона КНР о договорах, устанавливающей, что "при заключении договора с использованием стандартных условий сторона, предлагающая стандартные условия, обязана определять права и обязанности сторон, следуя принципу справедливости, а также обязана разумным образом попросить другую сторону обратить внимание на условия, которые исключают или ограничивают ответственность предлагающей стороны".
Учитывая изложенное, можно утверждать, что правила о разумности и справедливости являются нормами, закрепленными в том или ином виде не только в российской, но и в других правовых системах, исходя из чего представляется возможной характеристика их как общепризнанных правил поведения участников гражданских правоотношений (общепризнанных норм гражданского права).
3. В современном гражданском праве добросовестность, разумность и справедливость стали уже почти элементами устойчивого (единого) терминологического оборота: рассуждения об одной из названных категорий зачастую перемежаются с анализом двух других. Можно встретить в юридической литературе и такие, с одной стороны, явно несуразные, а с другой - весьма иллюстративные случаи, когда научная работа, озаглавленная "Принцип разумности в российском гражданском праве", в действительности (содержательно) посвящается анализу принципа добросовестности .
При этом единство взглядов в части трактовки как самих понятий добросовестности, разумности и справедливости, так и соответствующих принципов и их корреляции среди российских ученых отсутствует. Так, относительно соотношения рассматриваемых категорий в российской цивилистической доктрине высказывались, в частности, следующие позиции: что принцип разумности является одним из аспектов принципа добросовестности ; что разумность и объективная добросовестность являются синонимичными понятиями ; что добросовестность и разумность являются составляющими принципа справедливости ; что добросовестность, разумность и справедливость являются общим принципом российского гражданского права .

Полагаем, что и добросовестность, и разумность, и справедливость следует рассматривать в качестве самостоятельных принципов гражданского права, каждый из которых, выступая критерием оценки юридически значимых явлений, имеет свою сферу действия.
Так, категория "добросовестность" относится, на наш взгляд, к самим субъектам, отражая, как верно отметил В.А. Белов, их извинительное незнание о фактах или правах других лиц, точнее, извинительную ошибочную субъективную психическую оценку дееспособным лицом собственных противоправных действий в качестве правомерных . Если исходить при этом из того, что внутренняя установка индивида действовать согласно своей совести и свободной воле является одним из значений термина "нравственность", а представления о хорошем и плохом, правильном и неправильном, добре и зле, имеющиеся на уровне общества, обозначаются термином "мораль" , можно сделать вывод, что добросовестность является морально-нравственным принципом. Тезис о нравственном характере добросовестности является широко признанным и в российской гражданско-правовой доктрине .
Несколько иным является значение справедливости, с древних времен понимаемой как "компромисс, сочетание противоположных интересов, в результате которого каждый получает "свое" . Выступая оплотом баланса интересов различных субъектов (подобное понимание справедливости сложилось и на уровне правоприменительной практики ), т.е. характеризуя уже не только индивидуальные качества и поведенческие установки отдельных лиц, но и систему ценностей определенной социальной группы, справедливость тяготеет к категории более общего порядка - "этике", означающей совокупность социальных норм . В отечественной цивилистике этический характер (принципа) справедливости признают, в частности, А.Г. Карапетов и А.И. Савельев , Д.Е. Богданов .
Качественно другое содержание имеет, по нашему мнению, понятие "разумность". Изначально обозначая такое естественное (природное) свойство человека, как обладание разумом, выступая в качестве принципа права, разумность трактуется шире: как целесообразность - критерий, применимый для оценки не только действий субъектов (на предмет их соответствия целям типичных гражданско-правовых моделей поведения) , но и иных связанных с такими действиями явлений действительности (например, вреда, расходов). Представляется, что на этом основании можно отграничить принцип разумности от принципа добросовестности. Так, и в юридической литературе отмечается, что "особенно проявляется самостоятельность принципа разумности в случаях регулирования не действий субъектов, а условий договора, таких, как цена, срок и т.п. <...> данные принципы (разумности и добросовестности. - Ю.В.) являются принципами гражданского права, которые равно действуют по всему гражданскому праву" .
4. В понимании анализируемых принципов ключевое значение имеет вопрос о соотношении категорий "принципы" и "начала" (права), строгое разграничение которых, как уже было отмечено выше, на уровне доктрины и практики зачастую не проводится.
Так, в современной российской классической учебной литературе принципы гражданского права определяются как "основные начала (выделено автором. - Ю.В.), наиболее общие руководящие положения права, имеющие в силу их законодательного закрепления общеобязательный характер" , как "основные начала гражданско-правового регулирования общественных отношений" , и отмечается, что они "нашли свое непосредственное отражение в ст. 1 ГК" .
В одном из авторитетных комментариев к ГК РФ при разъяснении положений ст. 1 говорится, что "в п. 1 статьи сформулированы основные начала (принципы) гражданского законодательства" . Аналогичным образом разъясняются положения ст. 1 ГК РФ "Основные начала гражданского законодательства", в комментарии к которой отмечается, что данная статья "определяет по существу основные принципы гражданского законодательства, т.е. его самые главные положения, служащие фундаментом всей системы гражданского права" .
В п. 6 Постановления Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. N 17 "Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга" указано, что "судам следует исходить из принципа добросовестности", и при этом сделана ссылка на п. 3 ст. 1 ГК РФ, которая, напомним, называется "Основные начала гражданского законодательства"; ссылка на п. 4 данной статьи, закрепляющий норму о недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения, содержится в п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 4 апреля 2014 г. N 22, и при этом также используется термин "принцип".
По нашему убеждению, отождествление понятий "принципы права" и "начала права" (и тем более понятий "принципы права" и "начала законодательства") недопустимо. В данном вопросе мы исходим из признаваемой нами концепции начал частного права Н.П. Асланян, которая не просто указала на то, что под началами следует понимать первопричины, обусловившие содержание и существо определенного феномена (в частности, исследованного ученым российского частного права), но и выявила смысловые компоненты данной категории - гносеологический и онтологический. А именно под гносеологическими (мировоззренческими, теоретико-познавательными) началами частного права автор понимает его "идеальные, концептуальные основания", т.е. "систему представлений, взглядов, воззрений, иными словами - идею частного права" . Онтологические (исторические, "бытийственные") начала того или иного феномена правовед определяет как "факторы, вызвавшие его к жизни, оказавшие существенное воздействие на обретение им бытия, обусловившие ту или иную его форму" .
С отмеченных позиций принципы разумности и справедливости, являясь гносеологическими началами (гражданского) права, сводятся к системе представлений о разумности и справедливости.
Вместе с тем последние - это и реально существующие феномены, имеющие в отличие от гносеологических начал (идей, принципов) объективный, не зависящий от усмотрения тех или иных субъектов (законодателей, правоприменителей, самих участников правоотношений) характер. В таком онтологическом аспекте разумность означает, на наш взгляд, присущую людям познавательную способность (биолого-антропологическое свойство человека), а справедливость, так же как и добросовестность, - персональную характеристику отдельных физических лиц, а именно их этические (справедливость) и морально-нравственные (добросовестность) личностные качества.

II. Разумность и справедливость как начала функционирования системы гражданского оборота

Основополагающее значение начала разумности и справедливости (и в гносеологическом, и в онтологическом смысле) имеют не только в сфере гражданского права, но и в гражданском обороте. Тезис о взаимосвязи данных начал и гражданского оборота находит подтверждение при обращении как к юридической литературе , так и к руководящей судебной практике , а также к законопроектным документам (в частности, к положениям пояснительной записки к законопроекту о внесении изменений в ГК РФ - в части правил ст. ст. 1, 53.1, 53.4, 178, п. 2 ст. 179, гл. 10 ГК РФ). В то же время в понимании гражданского оборота мы не разделяем тех подходов, которые сложились в российском гражданском правоведении (их общий обзор см., например, ), считая необходимым рассматривать его как явление системного порядка.
Отдельные аргументы в пользу системного подхода как методологического основания познания гражданского оборота уже были озвучены нами ранее , в связи с чем в рамках настоящей работы укажем лишь, что при таком подходе гражданский оборот подлежит рассмотрению как система, то есть устойчивое целостное единство, характеризуемое наличием цели своего существования, исходя из которой определяются набор входящих в эту систему элементов, связь между ними, а также функции (способы действия) данной системы.
По мнению специалистов, показателем целостности объекта познания является наличие цели, на достижение которой направлено само существование системы. На этом основании определяющее значение в понимании гражданского оборота имеет вопрос о цели существования данной системы. Подчеркнем, что указанный вопрос специальной разработке в цивилистической литературе не подвергался. В качестве научной гипотезы можно допустить, что основной целью системы гражданского оборота является справедливое удовлетворение разумных потребностей субъектов - участников гражданского оборота. Высказанное предположение основано на характеристике гражданского оборота как социальной системы, что, с одной стороны, обусловлено, а с другой стороны, предопределяет его системное описание в контексте анализа возникающих и существующих в обществе юридически значимых отношений. Именно ради удовлетворения своих индивидуальных потребностей отдельные лица и вступают в отношения, становятся субъектами гражданского оборота. Указание при этом на справедливость и разумность призвано подчеркнуть, что функционирование (деятельность системы на пути достижения цели) гражданского оборота, как и любой другой системы, осуществляется не произвольно, а детерминировано действием определенных начал.
Исходя из указанного выше понимания категории "начала" онтологическими основаниями функционирования системы гражданского оборота являются факторы, обусловившие появление данной системы и объективно определяющие ее существование (бытие) и развитие, а ее гносеологическими началами - основополагающие идеи (принципы), влияющие на реализацию системой гражданского оборота выполняемых ею функций. Разграничение онтологических и гносеологических начал особо значимо с позиций выявления закономерностей и тенденций дальнейшего развития данной системы с целью определения возможного воздействия на нее; принципы функционирования системы гражданского оборота, как представляется, имеют субъективный характер.
В первом приближении, в числе онтологических начал гражданского оборота, помимо разумности (биолого-антропологического начала), справедливости и добросовестности (персональных качеств физических лиц, непосредственно участвующих в гражданском обороте), можно выделить также экономические начала, из которых наиболее значимыми являются: а) необходимость обмена материальными и созданными нематериальными благами, принадлежащими субъектам или фактически присвоенными ими; б) материальный уровень общественного развития. Важным принципом деятельности системы гражданского оборота наряду с духовными началами общества, то есть его общими морально-нравственными и этическими установками (представлениями о справедливости, добросовестности), и целесообразностью (принципом разумности) является правовая политика государства.

Заключение

Итак, предпринятый анализ положений российского и зарубежного гражданского законодательства, цивилистической доктрины и практики свидетельствует о том, что категории "разумность" и "справедливость" являются признанными началами гражданско-правового регулирования отношений субъектов, в ряде государств уже получившими закрепление в числе основных начал (принципов) гражданского законодательства. Полагаем, что их отражение в ст. 1 ГК РФ будет соответствовать тому значению, которое имеют данные категории в гражданском праве. Кроме того, считаем, что их дальнейшее исследование не должно ограничиваться вопросом о принципах (началах) гражданского права (законодательства), а должно предприниматься с более широких методологических позиций - в частности, с позиций учения о таком значимом цивилистическом явлении, как гражданский оборот.

Библиографический список

1. Gesetzbuch: in der Fassung der Bekanntmachung vom 2. Januar 2002 // Bundesministerium der Justiz und Verbraucherschutz. URL: http://www.gesetze-im-internet.de/bgb/ (дата обращения: 15.07.2014).
2. Code civil (Version au 6 2014) // , le service public de au droit. URL: http://legifrance.gouv.fr/affichCode.do?dateTexte=20140810&cidTexte=LEGITEXT000006070721 (дата обращения: 08.08.2014).
3. Code de commerce (Version au 6 2014) // , le service public de au droit. URL: http://legifrance.gouv.fr/affichCode.do?dateTexte=20140810&cidTexte=LEGITEXT000005634379 (дата обращения: 08.08.2014).
4. Code de la intellectuelle (Version au 4 2014) // , le service public de au droit. URL: http://legifrance.gouv.fr/affichCode.do?dateTexte=20140810&cidTexte=LEGITEXT000006069414 (дата обращения: 08.08.2014).
5. Uniform Commercial Code // Legal Information Institute. URL: http://www.law.cornell.edu/ucc (дата обращения: 10.08.2014).
6. Аракелян А.Ю. Справедливость в российском гражданском праве: Дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2008. 226 с.
7. Асланян Н.П. Основные начала российского частного права: Монография. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2001. 270 с.
8. Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. СПб.: Изд-во Р. Асланова "Юридический центр Пресс", 2006. 1093 с.
9. Белов В.А. Добросовестность, разумность и справедливость как принципы гражданского права // Законодательство. 1998. N 8. С. 49 - 52.
10. Белов В.А. К вопросу о недобросовестности налогоплательщика: критический анализ правоприменительной практики. М.: Волтерс Клувер, 2006. 96 с. // СПС "КонсультантПлюс".
11. Богданов Д.Е. Справедливость как основное начало гражданско-правовой ответственности в российском и зарубежном праве: Монография. М.: Проспект, 2013. 232 с.
12. Богданова Е.Е. Добросовестность участников договорных отношений и проблемы защиты их субъективных гражданских прав: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2010. 63 с.
13. Большой юридический словарь / Авт.-сост. В.Н. Додонов и др.; под ред. А.Я. Сухарева, В.Д. Зорькина, В.Е. Крутских. М.: ИНФРА-М, 1999. . 790 с.
14. Василенко Е.В. Категории "добросовестность" и "разумность" в гражданском праве: вопросы соотношения: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2012. 27 с.
15. Вердиян Г.В. Принцип разумности в российском гражданском праве // Актуальные проблемы совершенствования законодательства и правоприменения: Материалы II Междунар. науч.-практ. конф. (Уфа, 23 янв. 2012 г.) / Под общ. ред. А.В. Рагулина, М.С. Шайхуллина; Евразийский науч.-исслед. ин-т проблем права. Уфа, 2012. С. 105 - 110.
16. Виниченко Ю.В. Разумность в гражданском праве России: Дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2003. 190 с.
17. Виниченко Ю.В. О необходимости системного исследования гражданского оборота // Четвертый пермский конгресс ученых-юристов: Материалы Междунар. науч.-практ. конф. (Пермь, Перм. гос. нац. исслед. ун-т, 18 - 19 окт. 2013 г.) / Отв. ред. О.А. Кузнецова. Пермь, 2013. С. 89 - 91.
18. Виниченко Ю.В. Требования в праве (общетеоретический аспект) // Известия ИГЭА (Байкальский государственный университет экономики и права): электрон. журн. 2010. N 6. URL: http://eizvestia.isea.ru/reader/article.aspx?id=13987 (дата обращения: 20.06.2014).
19. Виниченко Ю.В., Асланян Н.П. О подходах к пониманию категории "гражданский оборот" в российской цивилистике // X conference " - 2014". 11. . Administrativa. Praha. Publishing House "Education and Science" s.r.o., 2014. C. 31 - 39. URL: http://www.rusnauka.com/13_EISN_2014/Pravo.htm (дата обращения: 20.06.2014).
20. Вязов А.Л. Принцип справедливости в современном российском праве и правоприменении (теоретико-правовое исследование): Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001. 155 с.
21. Гражданский кодекс Нидерландов / Пер. М. Ферштман; отв. ред. Ф.Й.М. Фельдбрюгге. Лейден: Лейденский ун-т, 2000. Кн. 2, 3, 5 - 7. 372 с.
22. Гражданский кодекс Республики Беларусь от 7 дек. 1998 г. N 218-З (с изм. и доп. по состоянию на 11.07.2014). URL: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30415161#pos=35;-754 (дата обращения: 25.07.2014).
23. Гражданский кодекс Республики Казахстан. Общая часть: принят Верхов. Советом Республики Казахстан 27 дек. 1994 г. (с изм. и доп. по состоянию на 10.06.2014). URL: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1006061 (дата обращения: 25.07.2014).
24. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: Федер. закон от 30 нояб. 1994 г. N 51-ФЗ (ред. от 05.05.2014, с изм. от 23.06.2014) // СПС "КонсультантПлюс".
25. Гражданское право: Учебник: В 3 т. / В.В. Байбак, Н.Д. Егоров, И.В. Елисеев и др.; под ред. Ю.К. Толстого. М.: Проспект, 2013. Т. 1. 784 с.
26. Дроздова Т.Ю. Добросовестность в российском гражданском праве: Монография. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2006. 152 с.
27. Единообразный торговый кодекс США / Пер. с англ. Сер.: Современное зарубежное и международное частное право. М.: Междунар. центр фин.-экон. развития, 1996. 427 с.
28. Закон Китайской Народной Республики о договорах от 15 марта 1999 г. // Сайт Центра поддержки предпринимательства Алтайского края. URL: http://www.altaicpp.ru/international/internat/norm/1.html (дата обращения: 10.08.2014).
29. Иванова С.А. Принцип справедливости в общих положениях Гражданского кодекса России // Актуальные проблемы совершенствования законодательства и правоприменения: Материалы II Междунар. науч.-практ. конф. (Уфа, 23 янв. 2012 г.). Уфа, 2012. С. 119 - 123.
30. Карапетов А.Г., Савельев А.И. Свобода договора и ее пределы: В 2 т. М.: Статут, 2012. Т. 1: Теоретические, исторические и политико-правовые основания принципа свободы договора и его ограничений. 452 с. // СПС "КонсультантПлюс".
31. Карапетов А.Г., Савельев А.И. Свобода договора и ее пределы: В 2 т. М.: Статут, 2012. Т. 2: Пределы свободы определения условий договора в зарубежном и российском праве. 453 с. // СПС "КонсультантПлюс".
32. Клочков А.А. Стандартные (общие) условия договоров в коммерческом обороте: правовое регулирование в России и зарубежных странах: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000. 210 с.
33. Комментарий к Гражданскому кодексу Республики Казахстан. Общая часть / Сост. Р.А. Маметова; отв. ред. М.К. Сулейменов, Ю.Г. Басин. URL: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30120950 (дата обращения: 25.07.2014).
34. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Рук. авт. кол. и отв. ред. О.Н. Садиков. М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005. 940 с.
35. Мазур О.В. Требование разумности в соотношении с требованием добросовестности в гражданском праве: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2012. 23 с.
36. Немецко-русский юридический словарь / Под ред. П.И. Гришаева и М. Беньямина. М.: АБИ Пресс, 2010. 616 с.
37. Федеральный закон от 5 мая 2014 г. N 99-ФЗ "О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации" // Рос. газета. 2014. 7 мая.
38. Федеральный закон от 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ "О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (ред. от 04.03.2013) // СПС "КонсультантПлюс".
39. Федеральный закон от 7 мая 2013 г. N 100-ФЗ "О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" // Рос. газета. 2013. 13 мая.
40. Проект Федерального закона N 47538-6 "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации" (ред., принятая ГД ФС РФ в I чтении 27.04.2012) // СПС "КонсультантПлюс".
41. Федеральный закон от 21 декабря 2013 г. N 367-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации" // Рос. газета. 2013. 25 дек.
42. Федеральный закон от 18 июля 2011 г. N 223-ФЗ "О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц" (ред. от 12.03.2014) [Электронный ресурс]. Доступ из СПС "КонсультантПлюс".
43. Федеральный закон от 26 июля 2006 г. N 135-ФЗ "О защите конкуренции" (ред. от 04.06.2014, с изм. от 21.07.2014) // СПС "КонсультантПлюс".
44. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30 июля 2013 г. N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица" // Экономика и жизнь (Бухгалтерское приложение). 2013. N 34.
45. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 апреля 2014 г. N 22 "О некоторых вопросах присуждения взыскателю денежных средств за неисполнение судебного акта" // Вестник ВАС РФ. 2014. N 6.
46. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 марта 2014 г. N 16 "О свободе договора и ее пределах" // Вестник ВАС РФ. 2014. N 5.
47. Общие положения гражданского права Китайской Народной Республики: приняты 12 апр. 1986 г. URL: www.labatr.bsu.ru/pages/grajd_pravo.doc (дата обращения: 10.08.2014).
48. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 1999. 944 с.
49. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 29 июля 2008 г. N 21-В08-6 // СПС "КонсультантПлюс".
50. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 г. N 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева" // Рос. газета. 2003. 26 апр.
51. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 6 июня 2000 г. N 9-П "По делу о проверке конституционности положения абзаца третьего пункта 2 статьи 77 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в связи с жалобой открытого акционерного общества "Тверская прядильная фабрика" // Рос. газ. 2000. 15 июня.
52. Попова А.В. Принцип добросовестности в международном коммерческом обороте: законодательство и судебная практика Российской Федерации и стран - членов Европейского союза: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. 195 с.
53. Пояснительная записка к проекту Федерального закона "О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс".
54. Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2011. Т. 1: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права. 958 с.
55. Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М.: Дело, 1999. 512 с.
56. Словарь гражданского права / В.Н. Додонов, Е.В. Каминская, О.Г. Румянцев; под общ. ред. В.В. Залесского. М.: ИНФРА-М, 1997. 304 с.
57. Татарников А.В. Принципы разумности и добросовестности в гражданском праве России: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. 30 с.
58. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ (ред. от 21.07.2014) // СПС "КонсультантПлюс".
59. Цивiльний кодекс вiд 16.01.2003 N 435-IV (ред. вiд 24.07.2014). URL: http://zakon4.rada.gov.ua/laws/show/435-15 (дата обращения: 27.07.2014).

1.3. Добросовестность, разумность и справедливость. Соотношение принципов

Принцип добросовестности, недавно введенный в гражданское законодательство, способен кардинальным образом повлиять на дальнейшее развитие гражданского законодательства и практику его применения. Однако есть еще два не менее важных, на наш взгляд, поведенческих принципа: справедливости и разумности, которые в Проекте изменений ГК РФ даже не упоминаются, но предусматриваются нормами действующего законодательством и применяются на практике. Отсутствие принципов справедливости и разумности среди основных начал гражданского законодательства способно, на наш взгляд, негативно отразится как на его развитии, так и на практике применения. Справедливость, добросовестность, разумность – это три основных начала, на которых должно основываться гражданское законодательство России и российское правосудие.

По нашему мнению, будет ущербным то законодательство и правосудие, где добросовестность участников оборота является более важным, чем их справедливое отношение друг к другу, где добросовестность первостепенна, а справедливость – на втором плане. Такие же замечания с полным основанием можно будет отнести и к разумности.

Добросовестность, справедливость, разумность – это три наиболее важных принципа гражданского права, которые в совокупности, при их указании в п. 1 ст.1 ГК РФ, в состоянии «перекрыть» все другие основные начала гражданского законодательства.

Как отмечалось выше, принципы разумности и справедливости не получили закрепления в ст. 1 действующей редакции ГК РФ. В то же время в ГК РФ есть упоминания о данных принципах. Так, в частности, в п. 2 ст. 6 ГК РФ говорится о принципах добросовестности, разумности, справедливости; в п.3 ст. 10 упоминается о принципах добросовестности и разумности; в п. 3 ст. 53 - о добросовестности и разумности; в п. 3 ст. 602 - о добросовестности и разумности; в п. 2 ст. 662 - о добросовестности и разумности; в п. 2 ст. 1101 – о разумности и справедливости. В данных случаях принципы применяются в совокупности. В ряде норм, например, в ч. 2 ст. 451; п. 5 ст. 72; п. 2 ст. 76 идет речь только о разумности…..Таким образом, названные принципы применяются как по отдельности, так и в совокупности.

При рассмотрении принципа справедливости обращает на себя внимание тот факт, что в литературе применительно к договорным отношениям данный принцип рассматривается как обеспечение баланса распределения прав и обязанностей между сторонами договора, эквивалентности встречных предоставлений сторон. 1

Как отмечает итальянский ученый А. Д’Анжело (A. D’Angelo) важной задачей права в настоящий момент является осуществление контроля за соответствием экономического (имущественного) баланса договора принципу справедливости и корректировки соответствия данному принципу договорных условий. 2

К. Цвайгерт и Х. Кетц отмечают, что настоящее время суды большинства стран вправе признать недействительными условия договора, которые являются «недобросовестными», «несправедливыми» или влекут значительный дисбаланс между правами и обязанностями сторон в противоречии принципу добросовестности. 3

Следует отметить, что европейская практика выделяет процедурную (procedural) и материальную (substantive) справедливость, в которой материальная несправедливость означает неэквивалентность встречных предоставлений, поэтому анализу и оценки подвергаются условия соглашения, а процедурная – использование неравных возможностей по согласованию условий договора, в этой ситуации анализу и оценки подвергается как отношения сторон, предшествующие заключению договора, так и особые признаки, характеризующие стороны договора. 1 Большинство западных правопорядков склоняются к вмешательству в договорные условия после установления их «процедурной» несправедливости. 2 В то же время в последнее время наметилась тенденция усиления контроля над соблюдением материального признака справедливости договора. В частности, Дж. О’Салливан и Дж. Хиллиард (J. O’Sallivan и J. Hilliard) признают, что при рассмотрении данного вопроса следует в большей мере обращать на материальный признак и исследовать вопрос о добросовестности в действиях сторон, чем ограничиваться анализом формальных признаков. 3

В этой связи представляет интерес подход отечественной судебной практики на примере следующего дела.

Индивидуальный предприниматель обратился с иском к банку об изменении кредитного договора путем исключения из него положения, устанавливающего право банка в одностороннем порядке по своему усмотрению и без объяснения заемщику причин отказать в выдаче кредита либо выдать кредит в меньшем размере, по своему усмотрению и без объяснения причин увеличивать размер процентов за пользование кредитом, а также сокращать срок возврата кредита.

Обосновывая требование об изменении кредитного договора, истец указал, что спорный договор является договором присоединения, поэтому к отношениям между предпринимателем и банком могут быть применены положения статьи 428 ГК РФ о праве присоединившейся к договору стороны потребовать изменения договора, содержащего условия, существенным образом нарушающие баланс интересов сторон и потому явно обременительные для данной стороны.

Суд первой инстанции в удовлетворении искового требования отказал, сочтя, что спорный кредитный договор не может рассматриваться в качестве договора присоединения, так как договоры присоединения заключаются, как правило, с гражданами для целей удовлетворения их личных бытовых нужд. Кроме того, суд отметил, что предприниматель как участник переговоров о заключении кредитного договора был вправе предлагать свои варианты условий договора.

Суд апелляционной инстанции решение суда первой инстанции оставил без изменения, указав, что в соответствии с пунктом 3 статьи 428 ГК РФ требование об изменении договора не может быть удовлетворено, если сторона, которая присоединилась к договору в связи с осуществлением своей предпринимательской деятельности, знала или должна была знать, на каких условиях она заключает договор. Суд также отметил, что у предпринимателя была возможность заключить кредитный договор не только с данной кредитной организацией, но и с любым другим банком. В такой ситуации заемщик не вправе ссылаться на несправедливость договорных условий и требовать их изменения.

Суд кассационной инстанции решение суда первой инстанции и постановление суда апелляционной инстанции отменил, исковое требование удовлетворил, руководствуясь следующим.

По смыслу пункта 1 статьи 428 ГК РФ путем присоединения может быть заключен любой гражданско-правовой договор вне зависимости от состава сторон договора и целей, преследуемых при его заключении. В материалах дела имеются доказательства того, что при заключении кредитного договора предприниматель предлагал банку изложить часть пунктов договора (в том числе оспариваемых пунктов) в иной редакции, чем та, которая была предложена ему банком для подписания. Однако предпринимателю в этом было отказано со ссылкой на внутренние правила, утвержденные председателем правления банка, не допускающие внесения в проект кредитного договора изменений по сравнению с разработанной и утвержденной формой договора в случае, если предметом договора является типовой кредитный продукт, к числу которых сам банк отнес и кредиты, выдаваемые малым предпринимателям для целей пополнения оборотных средств. Поэтому договор был заключен на условиях банка.

Суд кассационной инстанции пришел к выводу, что у предпринимателя отсутствовала фактическая возможность влиять на содержание условий кредитного договора, поэтому он принял условия кредита путем присоединения к предложенному договору в целом, в том числе с учетом оспариваемых условий. Следовательно, к спорному договору могут быть по аналогии закона (статья 6 ГК РФ) применены положения пункта 2 статьи 428 ГК РФ. При этом тот факт, что в договоре имелись и условия, согласованные сторонами индивидуально (сумма кредита, сроки возврата и т.п.), не препятствует применению пункта 2 статьи 428 ГК РФ к тем положениям кредитного договора, в отношении которых заемщик был вынужден принимать навязанные ему условия.

Суд признал, что положения кредитного договора, об исключении которых просил истец, содержат явно обременительные условия для присоединившейся стороны, которые она, исходя из своих разумно понимаемых интересов, не приняла бы при наличии у нее возможности участвовать в определении условий договора. Спорные положения договора не соответствуют принципу добросовестности в коммерческой деятельности, они явно обременительны для заемщика, поэтому существенным образом нарушают баланс интересов сторон кредитного договора, так как предоставляют кредитору возможность в одностороннем порядке изменять согласованные сторонами условия договора, которые являются существенными для договоров такого вида. Суд также отметил, что в договоре не предусмотрена возможность заемщика, несогласного с изменением условий кредитования, без согласия кредитора досрочно возвратить кредит на прежних условиях и тем самым прекратить отношения с банком, напротив, досрочный возврат кредита по инициативе заемщика договором запрещен.

Постановлением суда кассационной инстанции кредитный договор был изменен, спорные пункты исключены. 1 Таким образом, кассационная инстанция не ограничившись рассмотрением «процедурной несправедливости» перешла к анализу и оценки конкретных условий договора и установив наличие дисбаланса распределения прав и обязанностей по договору, осуществило вмешательство в содержание условий договора для восстановления справедливого баланса между сторонами данного договора.

В этой связи п. 10 постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах» также предусматривает, что при рассмотрении споров о защите от несправедливых договорных условий суд должен оценивать спорные условия в совокупности со всеми условиями договора и с учетом всех обстоятельств дела. 2

В свою очередь, Ю. Фогельсон отмечает, что «ликвидировать дисбаланс следует, лишь если одна из сторон создала его недобросовестно. Если же обе стороны сделали это сознательно, то гражданскому праву нет необходимости «вставать на защиту стороны договора» вопреки ее ясно выраженной воле». 1 На наш взгляд, данная точка зрения является спорной. Если обе стороны договора сознательно идут на дисбаланс своих прав и обязанностей в договоре, то такое поведение может оказаться небезразличным для общественных интересов, интересов кредиторов, акционеров, иных заинтересованных лиц.

В результате нельзя не заметить, что рассмотренные принципы имеют единое основание – этику поведения субъектов права, что объясняет наличие между ними общих характеристик, однако, различия в этической направленности поведения обуславливает особенности данных принципов. Что касается принципа разумности, то он тяготеет к принципам добросовестности и справедливости в силу своей поведенческой направленности и к тому же является в ряде случаев необходимым средством для их квалификации, например, разумная заботливость свидетельствует о добросовестности субъектов права, а разумный баланс интересов – об их справедливости.

Общим для данных принципов является то, что они характеризуют поведение лица и, в целом, формируют требования общества к надлежащему поведению субъекта. Таким образом, в основе данных принципов лежит объективный критерий оценки поведения субъекта:

Добросовестность – оценка обществом соответствия поведения участника нормам нравственности, признанным законом, обычаем, судебной практикой;

Разумность – оценка обществом опытности участника оборота, то есть наличие у него соответствующего опыта, который должен соответствовать опытности среднего участника оборота.

Справедливость - оценка обществом «баланса интересов» сторон договора (распределение прав и обязанностей между участниками, эквивалентность имущественных предоставлений сторон по договору и т.д.) Представляет интерес определение справедливости, предложенное Д.Е. Богдановым, в соответствии с которым «под справедливостью, как категорией гражданского права следует понимать исторически сложившиеся в обществе представления о соответствии социальным идеалам (параметрам) распределения между участниками прав и обязанностей, правомочий субъектов и пределов их осуществления, частной автономии и обязанности по сотрудничеству и социальной кооперации, благ, убытков, потерь, иных неблагоприятных последствий в связи с неисполнением договора или причинением вреда, недобросовестным поведением и др., а также необходимого применения неблагоприятных последствий в целях корректировки поведения субъектов». 1

Существует определенный интерес в том, чтобы объединить эту триаду принципов – в один надпринцип или основное начало законодательства, которое будет характеризовать надлежащее поведение участников. Однако, на наш взгляд, большей гибкости и эффективности применения будет способствовать использование данных принципов в отдельности и в определенных случаях – в совокупности.

Подводя итог, следует отметить, что кроме несомненной важности введения добросовестности в качестве общего принципа гражданского права, следует такое же внимание оказать принципам разумности и справедливости.

1.4. Влияние реформы гражданского законодательства на применение принципа свободы договора

Внедрение в законодательство РФ принципа добросовестности может вызвать опасения, не подорвет ли реализация данного принципа автономию воли сторон, принцип свободы договора и иные основополагающие начала гражданского законодательства. Данные опасения присутствуют как среди российских ученых, так и зарубежных. В то же время представляет интерес точка зрения мнение Мартина Хесселинка о том, что тенденция социализации гражданского права привело к тому, что на смену классическому гражданскому праву приходит современное гражданское право, в котором понятие свободы договора и автономии воли сторон, не скрывает то обстоятельство, что в реальности большинство индивидов не являются ни свободными, ни автономными….В частности, в договорном праве свобода договора ограничена обязанностями по предоставлению информации, осуществлению сотрудничества в целях защиты прав слабой стороны договора. 1

По вопросу о соотношении принципов добросовестности и свободы договора представляет интерес знаменитый в англо-саксонских странах прецедент, который анализирует в своей работе Э. Маккендрик. Так, ответчики мистер и миссис Майлс владели компанией PNM Laboratories Ltd. Они решили в 1986 г. продать компанию. Третья сторона предложила за нее 1,9 млн. фунтов. Уолфорды, истцы, вступили в переговоры с ответчиками в марте 1987 г. Ответчики предоставили гарантию того, что на дату заключения договора денежные средства компании на банковском счете не должны быть менее 1 млн. фунтов и прибыль за 12 мес. после заключения договора не должна быть менее 300 000 фунтов. 12 марта 1987 г. стороны достигли принципиального соглашения о продаже бизнеса. 18 марта истец направил письмо ответчикам, которое зафиксировало соглашение, достигнутое сторонами в предыдущий день. В письме истцы пообещали обеспечить сопроводительное письмо из их банка, которое подтвердило бы, что ими подготовлена сумма 2 млн. фунтов для приобретения истцами компании. Ответчики согласились с тем, что, если они получат письмо из банка к концу недели они прекратят переговоры с иными лицами в виду намерения заключить договор с истцами. 18 марта банк истцов должным образом обеспечил письмо, которое утверждало, что он (банк) предложил истцам заемные средства для приобретения ими компании за 2 млн. фунтов.

25 марта ответчики подтвердили, что они подготовились продать компанию истцам за 2 млн. фунтов. Однако 30 марта истцам было направлено письмо о том, что ответчики приняли решение о продаже компании третьей стороне.

Истцы обратились в суд с иском о взыскании с ответчиков суммы убытков за нарушение договора. Они требовали взыскания 1 млн. фунтов (на основании того, что потеряли возможность приобрести компанию, стоящую 3 млн. фунтов за 2 млн. фунтов), а также взыскания убытков за введение их в заблуждение ответчиками в течение переговоров между сторонами. Суд первой инстанции взыскал с ответчиков в пользу истцов 700 фунтов убытков за введение в заблуждение, однако апелляционный суд поддержал апелляцию ответчиков. 1

Как разъяснила судебная инстанция переговоры могут оказаться бесплодными и не завершится гарантированно заключением договора. Чаще всего, даже в случае отказа одной стороны от заключения договора убытки номинальные, если только суды не будут полагать, что для пострадавшей стороны сама возможность ведения переговоров составляет значительную ценность. Объясняя принятие данного решения, Палата лордов пояснила, что такого рода договоры (lock-out contract), предоставляющие истцам исключительную возможность вести дела, в том числе, прийти к соглашению с ответчиками предполагается заключенным на определенный срок. 1 В данном случае не было никаких указаний на счет того, в течение какого срока Майлсы должны были воздерживаться от проведения переговоров с третьей стороной.

По мнению Р. Браунсфорда, доктрина добросовестности, требующая от сторон договора принимать во внимание законные интересы и ожидания друг друга, ограничивает присущую английскому договорному праву индивидуалистическую этику. Регулируя сущностные вопросы договорных отношений, добросовестность, таким образом, посягает на автономию сторон, что несовместимо с философией свободы договора. Однако данный автор отмечает и полезный результат применения добросовестности, поскольку стороны договора приобретают большие гарантии при осуществлении своей деятельности, при этом слабая сторона договора получает возможность более эффективно защищать свои интересы. 2

Воздействие принципа добросовестности на свободу договора исследовалось в работах как отечественных, так и зарубежных ученых. В частности А. Капуано отмечает, что необходимо обеспечить «баланс между свободой договора и интересами добросовестности и справедливости». 3 Следует отметить, что позиции англо-саксонской и континентальной систем права отличаются друг от друга по отношению к ограничению принципа свободы договора. Как отмечает К. Осакве «...сравнение подходов систем романо-германского и англо-американского права позволяют мне сделать заключение, что договорные права системы англо-американского права предоставляют контрагентом больший диапазон свободы договора... и накладывают меньше ограничений свободы договора, чем договорные права системы романо-германского права. Иными словами, позиция, занимаемая договорным правом системы англо-американского права, по вопросу свободы договора и ее ограничения более либеральная и рыночная, чем позиция романо-германского права». 1 В то же время даже договорное право англо-американской системы допускает ограничения принципа свободы договора. «...В условиях современного гражданского оборота свобода договора заканчивается там, где начинается защита публичного интереса». 2

Представители континентальной системы права традиционно занимали более сдержанную позицию по отношению к свободе договора. К. Цвайгерт и Х. Кетц отмечают, что настоящее время суды большинства стран вправе признать недействительными условия договора, которые являются «недобросовестными», «несправедливыми» или влекут значительный дисбаланс между правами и обязанностями сторон в противоречии принципу добросовестности. 3 В любом случае, полагают данные авторы, свобода договора должна быть ограничена, когда одна сторона способна диктовать условия договора другой стороне, исходя из своего экономического превосходства и возникшей вследствие этого неравной переговорной силы сторон (inequality of bargaining power). 4

Таким образом, признавая, что применяемый патерналистский подход неизбежно ограничивает свободу договора, большинство законодательств признают данные ограничения оправданными, прежде всего, необходимостью обеспечения подлинной договорной добросовестности и справедливости.

Как отмечает Е.В. Богданов причины ограничения свободы договора заключаются в том, что «участники договора не становятся партнерами, они остаются антагонистами…Каждый из участников договора ставит собственные интересы непримиримо выше интересов своего контрагента… Поведение сторон договора обусловлено антагонизмом их экономических интересов, что превращает договор в нестабильную конструкцию». 1

От данной тенденции несколько отличается мнение, высказанное А.Г. Карапетовым о том, что «ограничения свободы договора действительно необходимы, но при этом они должны быть локальными, продуманными и вводиться должны при полном и отрефлексированном осознании той более важной политико-правовой цели, которое данное ограничение преследует (например, патерналистская защита слабой стороны договора, защита моральных устоев общества, недопущение вредных социально-экономических экстерналий и др.)». 2 Непонятно при этом, как введение ограничения свободы договора в целях защиты слабой стороны может быть локальным? Следует ли понимать, что интересы слабой стороны в каких-то договорах будут защищаться, а в каких-то нет? И как в таких условиях реализовать принцип добросовестности? Ведь если сторона не может реализовать свободу договора ввиду экономического превосходства другой стороны, которая получает возможность разрабатывать условия соглашения, используя конструкцию договора присоединения, то не признаем ли мы в таком случае свободу договора лишь за сильным, а слабому в ней отказываем?

На наш взгляд, при столкновении принципа свободы договора и принципа добросовестности, приоритет должен отдаваться последнему, так как именно данный принцип способен обеспечить справедливый баланс между правами и обязанностями сторон договора.

Данной точки зрения придерживается и судебная практика.

В частности, представляет интерес следующее дело. Общество с ограниченной ответственностью обратилось в арбитражный суд с иском к индивидуальному предпринимателю о взыскании долга за поставленные по договору поставки товары и процентов по коммерческому кредиту, начисленных за период с 02.03.2005 по 17.02.2006.

По условиям договора продавец обязывался передать, а покупатель - принять и оплатить по мере реализации товар в количестве, ассортименте и по цене, указанным в накладных и счетах-фактурах. Товар, не реализованный в течение 30 календарных дней, подлежит оплате в течение трех банковских дней после требования продавца.

Установив факты поставки истцом товара ответчику и его неоплаты последним, суд первой инстанции удовлетворил исковые требования в части взыскания долга и процентов в размере 2000 рублей. При отказе во взыскании процентов в полном объеме суд исходил из того, что плата за пользование коммерческим кредитом (182,5 процента годовых) является необоснованно высокой, квалифицировал действия истца как злоупотребление правом и счел возможным применить к спорным правоотношениям ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Истец не согласился с данным выводом суда, так как по его мнению вывод о злоупотреблении правом со своей стороны считает необоснованным, поскольку в материалах дела отсутствуют доказательства о совершении обществом действий, направленных на причинение вреда должнику. По утверждению истца, гражданское законодательство предоставляет сторонам право на заключение договора с условием о коммерческом кредите, размер и порядок уплаты которого определяется в договоре. Договор поставки заключен по желанию ответчика, его представитель не заявлял требование о признании его недействительным со ссылкой на кабальность условия о размере платы за пользование коммерческим кредитом.

Следует отметить, что в случае, когда договором купли-продажи предусмотрена оплата товара через определенное время после его передачи покупателю (продажа товара в кредит), покупатель должен произвести оплату в срок, предусмотренный договором, а если такой срок договором не предусмотрен, в срок, определенный в соответствии со ст. 314 ГК РФ (ст. 488 ГК РФ).

Продажа товара в кредит по сути представляет собой коммерческий кредит, к которому в силу ст. 823 Гражданского кодекса Российской Федерации применяются нормы гл. 42 Кодекса, в том числе положения о возмездном характере кредитных обязательств.

В пункте договора было предусмотрено условие коммерческого кредита в виде отсрочки оплаты товара. Плата за пользование коммерческим кредитом установлена за первые пять дней ноль процентов от стоимости проданного и неоплаченного товара за каждый день отсрочки платежа, за следующие дни - 0,5 процента от стоимости проданного и неоплаченного товара за каждый день отсрочки платежа.

Суды двух инстанций дали оценку названному условию и установили следующее. Плата за пользование коммерческим кредитом составила 182,5% годовых и является необоснованно высокой по сравнению с существующей в период действия договора ставкой рефинансирования (13 процентов годовых) и обычно применяемой кредитными организациями при предоставлении кредита ставками банковского процента.

Ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации устанавливает пределы осуществления гражданских прав, требуя от граждан и юридических лиц разумности и добросовестности. Не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотреблением правом в иных формах. В случае несоблюдения этого требования суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права.

Суды квалифицировали действия истца по установлению столь высокой платы по коммерческому кредиту как злоупотребление правом и сочли возможным взыскать в его пользу проценты лишь в размере 2000 рублей, в защите принадлежащего обществу права на взыскание оставшейся суммы процентов по коммерческому кредиту отказали на основании ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Суд округа также признал несостоятельной ссылку заявителя жалобы на нарушение принципа свободы договора. 1

Действительно, в соответствии со ст. 1 и 421 Гражданского кодекса Российской Федерации граждане и юридические лица приобретают и осуществляют гражданские права своей волей и в своем интересе. Они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых, не противоречащих законодательству условий договора. Однако, как усматривается из приведенных норм, принцип свободы договора не является безграничным и не исключает разумности и справедливости его условий.

Следует отметить, что Президиум ВАС РФ в постановлении от 12 июля 2011 г. № 17389/10 сформулировал тезис о том, что принцип свободы договора предполагает добросовестность действий сторон, разумность и справедливость его условий, в частности, их соответствие действительному экономическому смыслу заключаемого соглашения. Свобода договора не означает, что при заключении договора стороны могут действовать и осуществлять права по своему усмотрению без учета прав других лиц (своих контрагентов), а также ограничений, установленных Кодексом и другими законами. 2

Таким образом при недобросовестном использовании сторонами в договорном процессе возможностей, предоставляемых принципом свободы договора, приоритет должен отдаваться защите прав добросовестной стороны.

В то же время подобный подход вовсе не отрицает существования свободы договора, реализации стороной собственных интересов. Как отмечает, в этой связи, Э. Педен в соответствии с принципом добросовестности от сторон требуется, чтобы они исполняли свои обязанности и осуществляли свои права в соответствии с объективными ожиданиями другой стороны договора, при этом следует учитывать разумные интересы другой стороны, не исключая свои собственные интересы. В отдельных случаях сторона вправе реализовать свои права исключительно в собственных интересах без нарушения добросовестности, если конструкция договора позволяет такое поведение. 1

Разумность в ч.2 ст.6 ГК РФ определяется как один из важнейших принципов гражданского права. В ГК говорится о разумной цене товара (ст. 524, 738), разумных расходах (ст. 520, 530, 744), разумных мерах, принимаемых к уменьшению убытков (ст. 404, 750, 962), разумном ведении дел (ст. 72, 76), разумной замене места передачи товара (ст. 524), разумном предвидении изменения обстоятельств (ст. 451), разумно понимаемых интересах (ст. 428). Особенно часто используется понятие разумных сроков (ст. 314, 345, 375 и др.).

Когда в законе говорится о разумной цене товара или разумных расходах, конечно, не имеется в виду, что цена или расходы обладают разумом. Разумными следует считать действия, которые совершил бы человек, обладающий нормальным, средним уровнем интеллекта, знаний и жизненного опыта. Абстрактная личность, обладающая такими качествами, может быть названа разумным человеком. Юридически значимым качеством, критерием правомерности актов психической (разумное предвидение, разумное понимание) или физической (разумные меры, разумное ведение дел) деятельности реального субъекта в предусмотренных законом случаях, является их соответствие возможному поведению разумного человека в конкретной ситуации.

Под разумной ценой и разумными расходами следует понимать такие цену и расходы, которые готов заплатить или понести разумный человек. Разумный срок - это время, необходимое разумному человеку для совершения действия (осуществления права или исполнения обязанности) в конкретном случае. Разумными являются действия, которые совершило бы в данной ситуации большинство людей. А эти действия в основной массе стремятся к средней величине.

Однако уровень интеллекта, знаний и опыта абстрактного среднего человека не является одинаковым для всех случаев. Для элементарных действий он ниже, чем для сложных, требующих образования и специальных навыков. Например, действия среднего покупателя отличаются от действий среднего директора магазина. Последний осуществляет управленческие функции, что предполагает наличие у него правовых и экономических знаний, а также опыта управления торговыми предприятиями.

На первый взгляд может показаться странным, что слово «разумность», которое в обычном смысле обозначает интеллектуальную деятельность человека, как юридическое понятие характеризует объективную сторону его действий. Дело в том, что, оценивая разумность действий, мы не рассматриваем интеллектуальный или волевой элемент реальных действий конкретного субъекта. В этом случае проверяется возможность совершения определенных действий не конкретным лицом, а средним человеком. Мы говорим, что нормальный человек, желая совершить определенное действие (осуществить право или исполнить обязанность), был способен сделать это в конкретных условиях. При этом не имеет значения, знал ли конкретный субъект о последствиях своих действий, желал или не желал их наступления. Существенным является лишь то, что нормальный (средний) человек мог совершить в данной ситуации определенные действия. Таким образом, разумность характеризует интеллектуальные и нравственные качества лица опосредованно, через сравнение его поведения с возможным поведением среднего человека.

Совершение неразумных действий является нарушением обязательства или деликтом и влечет договорную или внедоговорную ответственность. Каких-либо специфических последствий за неразумность закон не устанавливает.

В гражданском законодательстве советского периода понятие «разумность» не использовалось. Основным фактором, позволявшим обходиться без него, было то, что регулирование экономических отношений осуществлялось тогда с применением централизованного планирования. Это обеспечивало большую по сравнению с рыночной экономикой предсказуемость и определенность наиболее важных имущественных отношений. Однако, несмотря на отсутствие в ГК 1964 г. понятия «разумность», толковать и применять некоторые из его статей было невозможно без использования критерия среднего человека. Например, в ст. 224 ГК 1964 г. говорилось о праве суда уменьшить размер ответственности должника, если «кредитор умышленно или по неосторожности содействовал увеличению размера убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением, либо не принял мер к их уменьшению». Какими должны были быть меры, о которых шла речь в этой норме? Единственно возможным критерием, который мог быть использован для оценки их достаточности, являлись возможные действия в данной ситуации нормального (среднего) человека. Показательно, что в ст. 404 действующего ГК, содержащей норму, аналогичную ст. 224 ГК 1964 г., говорится о «разумных мерах», которые должен принимать кредитор.

Для закрепления в законодательстве требования разумных действий может использоваться не только термин «разумность», но и другие слова и словосочетания. Так, ст. 441 ГК гласит: «Когда в письменной оферте не определен срок для акцепта, договор считается заключенным, если акцепт получен лицом, направившим оферту, до окончания срока, установленного законом или иными правовыми актами, а если такой срок не установлен - в течение нормально необходимого для этого времени». В данном случае под «нормально необходимым» следует понимать не что иное, как разумное время..

Категория «разумность» тесно связана с категорией «добросовестность». Несмотря на то что понятие «разумность» в долгое время законодательстве России отсутствовало, механизм сравнения с разумным человеком в нем был, так как он является необходимым элементом института ответственности, без которого любая система права не может обойтись. Когда в законе говорится «мог и должен был знать» или «мог и должен был предвидеть», имеется в виду, что разумный (средний) человек в данной ситуации был способен на это. Таким образом, для законодательного закрепления правила о самой легкой форме вины - небрежности всегда используется сравнение действий субъекта с действиями разумного человека. Вывод о том, что субъект «должен был знать», делается на основании того, что средний человек, принимая решения, оказавшись в конкретной ситуации, знал бы об определенных обстоятельствах. При этом разумность является критерием как небрежности, так и виновности в целом, потому что границей между виновностью и невиновностью является граница между невиновностью и небрежностью.

В качестве средства установления правила об ответственности, то есть критерия субъективной стороны правонарушения, понятие разумности будет использоваться всегда, имея при этом общеправовое значение. Как критерий правомерности объективных (физических) действий оно используется в специальных случаях, детальному анализу которых и посвящена настоящая глава.

Понятиями «добросовестность» и «недобросовестность» обозначается проявляемое в процессе совершения действий психическое отношение лица к предвидимому вреду или возможности его предвидения, имеющейся у среднего вменяемого (разумного) человека. Однако юридические последствия для участников гражданских правоотношений имеет не только разумное осознание ими противоправности своих действий и предвидение вреда, наступающего в результате их совершения, но и разумное осознание и предвидение иных обстоятельств, которые могут зависеть, а могут и не зависеть от их действий. Например, ст. 451 ГК говорит о «разумном предвидении изменения обстоятельств», а ст. 428 ГК - о «разумно понимаемых интересах». Кроме того, среднее осознание имеется в виду, когда формула «знал или должен был знать» используется не для обозначения недобросовестности лица.

Следовательно, среднее понимание и предвидение (психическая разумность), являющиеся элементами конструкции добросовестности, могут иметь и самостоятельное правовое значение. В российской судебной практике последнего времени уже можно встретить решения, в которых действия сторон оцениваются с точки зрения их соответствия требованию разумного предвидения.

В то же время в правовом регулировании имеется потребность оценки с точки зрения средней величины не только психических, но и основанных на них физических действий человека - физической разумности. Поэтому в конструкции многих гражданско-правовых норм используется критерий разумных действий: разумного выбора цены, разумных мер и т.д. Такие нормы обязывают субъекта помимо среднего осознания своих действий и предвидения вреда, наступающего в результате их совершения, соблюдать требование о том, чтобы эти действия были «не хуже средних». И если в силу требования о психической разумности лицо должно «осознавать и предвидеть не хуже среднего человека», то при наличии требования физической разумности оно обязано еще и «действовать не хуже среднего добросовестного человека», не допуская не только духовной, но и физической лени, некомпетентности и чрезмерного риска.

Когда в законе (ст. 428, 451 ГК) или в теории ответственности говорится о разумном «предвидении» и «понимании» (разумности психических действий), то имеются в виду действия среднего человека. В отличие от этого понятие «разумные физические действия» означает действия не просто среднего, но еще и добросовестного человека. Ведь средний человек может совершать средние действия и даже действия лучше средних для другого лица. Однако он же может совершать действия и хуже средних, причиняя вред другому лицу. Поэтому разумными физическими действиями следует считать не любые действия среднего человека, а лишь те, которые совершаются добросовестно, - средние действия субъекта, не желающего вреда контрагенту и предпринимающего все возможные усилия для его предвидения и недопущения.

Итак, для определения разумности мы используем понятие «добросовестность». Но ведь, определяя добросовестность, мы говорим о средних психических действиях, то есть используем понятие «разумность». Нет ли здесь ошибки, логического круга? Ошибки нет. Дело в том, что разумность психических действий (разумное осознание и предвидение) определяется без использования категории «добросовестность». Разумные психические действия отличаются от разумных физических действий тем, что они не затрагивают интересов других людей, а следовательно, не содержат нравственной окраски. Минимальное ожидаемое осознание собственных действий и предвидение их последствий присущи любому человеку, независимо от его моральных качеств. Оценивать такие средние действия с точки зрения доброй или недоброй совести нет необходимости. Таким образом, разумные психические действия - это действия среднего человека, а разумные физические действия- это действия добросовестного среднего человека.

АНАЛИЗ КРИТЕРИЯ РАЗУМНОСТИ И СПРАВЕДЛИВОСТИ ПРИ ОПРЕДЕЛЕНИИ РАЗМЕРА КОМПЕНСАЦИИ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА

Батыров Алихан Сулейманович, соискатель СевероОсетинского Государственного Университета, преподаватель.

Аннотация. В работе автор предполагает возможность изменения конструкции и содержания нормы определяющей способ и размер компенсации морального вреда, а также исследует вопрос правильного применения судами критерия разумности и справедливости.

Ключевые слова: критерий разумности и справедливости, компенсация, моральный вред, гражданское законодательство.

THE ANALYSIS OF CRITERION OF A RATIONALITY AND JUSTICE AT DEFINITION OF THE SIZE OF INDEMNIFICATION OF MORAL HARM

Batirov Alihan Suleimanovich, Competitor of the North Ossetian State University, lecturer.

Annotation. In work the author assumes possibility of change of a design and the maintenance of norm defining a way and the size of indemnification of moral harm, and also investigates a question of correct application by courts of criterion of a rationality and justice.

Keywords: criterion of a rationality and justice, indemnification, Moral harm, the civil legislation.

Прежде чем вести разговор об этом критерии напомним определение разумности и справедливости. Если под разумностью понимается способность логически и творчески мыслить, обобщать результаты познания, поступать целесообразно1, то под справедливостью понимается свойство права, его необходимый компонент, воплощающий одинаковую и равную для всех правильность, формально-равную для всех правомерность. То есть справедливость воплощает смысл правового принципа всеобщего равенства и свободы. В процессе практической деятельности следует всегда помнить, что термин «справедливость» и «право» (jus, justitia) этимологически тождественен справедливости. В Гражданском праве этот принцип выражает свою социальную сущность и выполняет соответствующую социальную роль, которая должна свестись к соответствию между действиями и их социальными последст-2

При анализе ч. 2 ст. 1101 ГК РФ обращается внимание не только на обобщенность критериев определения размера компенсации морального вреда, но и на разделение предложений. Согласно этой норме размер компенсации морального вреда определяется су-

1 Юридическая энциклопедия под ред. Б.Н. Топорнина М., ЮРИСТЪ 2001. с. 92S.

2 Там же с. 10Э7.

дом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, степени вины причинителя вреда. И здесь же отдельно излагается учет требований разумности и справедливости. Видимо законодатель определил строгую императивную причинно-следственную связь между причинением морального вреда и необходимости ее компенсации (в зависимости) и требования разумности и справедливости, которые должны учитываться. Обратим внимание на то, что на первое место поставлены реальные объективные обстоятельства. То есть, диспозиция в первую очередь направлена на практическое применение, а требования разумности и справедливости отражены чуть ли не в качестве оговорки. Между тем, как было выше указано, справедливость и право - это понятия тождественные. Понятно, что в реальности и на практике этот перечень критериев имеет равное применение. Но, тем не менее, отнесение его на вторую очередь может незаметно изменить общую психологическую направленность правоприменителя. А отнесение характера физических и нравственных страданий, оцениваемый судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред и индивидуальных особенностей потерпевшего в последний абзац также может оказать суду такую же сомнительную услугу. И действительно в судебной практике можно встретить отдельные примеры. Так, при рассмотрении искового заявления по поводу обращения гр. Х к Узловой больнице Томск-2 Западно-Сибирской железной дороги о возмещении ущерба и компенсации морального вреда, в результате некачественно проведенной операции первоначально определенная судом компенсация в размере 50000 рублей была сокращена Президиумом Томского областного суда до 25000 рублей. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда РФ последнее решение отменила, оставив в силе первоначальное решение районного суда. При этом в определении было указано, что в результате некачественно проведенной операции потерпевшему пришлось перенести еще одну операцию, длительное время истец испытывал физические страдания, передвигался на костылях. Кроме того занимаясь с детских лет спортом намеревался стать профессионалом, но в результате операции был лишен такой возможности. Во время лечения у него родился ребенок, которому он не мог оказать ни материальной, ни физической помощи3.

Судебная коллегия Верховного суда РФ при отмене решения кассационного суда обратила внимание на фактические обстоятельства, при которых был причинен вред. Но на те же фактические обстоятельства, должен был обратить внимание и Президиум Томского областного суда. И если Судебная коллегия Верховного суда, руководствовалась требованиями как разумности, так и, особенно в данном случае, справедливости, то Президиум Томского областного суда последний критерий, который, кстати, определяет этимологически содержание права, не приняла во внимание.

Мы предполагаем, что кассационная инстанция в силу специфики ее деятельности рассматривает жалобы, при дефиците времени и потому не всегда имеет возможность надлежащим образом вникнуть в проблему той или иной жалобы. Но, как нам кажется, рас-

3 Новая судебная практика по спорам о компенсации морального вреда и защите деловой репутации, сот. Д.А. Ждан-Пушкина. М., 2007 с. 31-33.

Бизнес в законе

сматривая материалы о возмещении ущерба, равно как и все остальные дела, судебные органы должны автоматически на первое место ставить принцип разумности и справедливости.

При этом, понятно, что не может быть принижено положение ч. 2 ст. 1101 об определении судом размера компенсации морального вреда в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и мучений, степень вины причинителя вреда, учет фактических обстоятельств при которых был причинен моральный вред и индивидуальных особенностей потерпевшего. Невыполнение уже одного из этих требований приводит к неразумному и несправедливому решению суда. Но суд, обладая свободой в рассмотрении дела, все же должен всегда ставить на первое место логико-психологическую сторону - разумность и справедливость.

В ч.1 ст. 1 ГК РФ не указан в качестве руководящего начала принцип справедливости. Но не потому, что он забыт. Он как синоним права не нуждается в отдельном закреплении. В современном законодательстве руководящие идеи и правила поведения возводятся в закон как презюмируемые принципы. Принцип социальной справедливости имеет морально-правовое содержание. Он обеспечивает соответствие между практической ролью индивидов в жизни общества и их социальным положением, между их правами и обязанностями, между трудом и вознаграждением, преступлением и наказанием, заслугами человека и их общественным признанием. Посредством права достигается наиболее оптимальная соразмерность между возможным и должным поведением и оценкой его результатов. Справедливость является также одним из ведущих начал в практике правового регулирования, при решении конкретных юридических дел (например, при назначении размера пенсии, выделении жилья, определении меры уголовного наказания)4.

В гражданском законодательстве он также разлит по всем нормам. Но если законодатель счел необходимым внести эту общую норму в содержание нормы особенной, то понятно, что положение разумности и справедливости необходимо здесь было необходимо выделить особо. Тем более, что категория моральный ущерб - это новый институт в российском законодательстве. Ранее считалось, что в социалистическом обществе моральный вред возмещению не подлежит. При этом в качестве основания неприемлемости возмещения приводился фарисейский довод, что личность советского человека находится на столь недосягаемой высоте, что ее нельзя оценивать на деньги5. Понятно, что подобный вздор сейчас не может приниматься во внимание и лучшей компенсации, чем материальное возмещение людьми не придумано. Перефразируя известную остроту У. Черчилля можно сказать, что денежное возмещение морального вреда худшее из решений за исключением всех остальных.

Но это требование разумности и справедливости, несмотря на ее изложенную повышенную актуальность, имеет оборотную сторону. Она заключается в недобросовестном использовании ее сторонами. Приведем определение Конституционного суда РФ по рассмотрению жалобы на нарушение конституционных прав п. 2 ст. 1101 Гражданского кодекса РФ. В рассмотрении жалобы было отказано, поскольку разре-

4 Хропанюк В.Н. Теория государства и права Издательство: ОМЕГА-Л Год издания: 2008 с. 5.

5 Гражданское право. Ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого т. 1 М., ПРОСПЕКТ 2003 с. 378.

шение вопроса о том, является ли обоснованным тот или иной размер компенсации морального вреда, взыскиваемый в пользу заявительницы, требует установления и исследования фактических обстоятельств конкретного дела, что к компетенции Конституционного Суда РФ не относится.

Согласно материалам в пользу гражданки А.А. Веретенниковой были взысканы денежные средства в возмещение вреда, причиненного ей в результате незаконных действий органов предварительного расследования, прокуратуры и суда; суд, учитывая фактические обстоятельства дела, индивидуальные особенности и характеристику личности А.А. Веретенниковой, тяжесть нравственных страданий, понесенных ею, а также исходя из положений статьи 1101 ГК Российской Федерации о необходимости учета требований разумности и справедливости, компенсировал А.А. Веретенниковой причиненный моральный вред в сумме 10000 руб.

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации А.А. Веретенникова оспаривает конституционность положения пункта 2 статьи 1101 ГК Российской Федерации, согласно которому при определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. По мнению заявительницы, данным положением, как неопределенным по своему содержанию, а потому не обеспечивающим равенство прав граждан в отношениях с государством, в частности при определении судом размера компенсации морального вреда, причиненного гражданам незаконными действиями государственных органов, перечисленными в статье 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации, были нарушены ее права и свободы, гарантированные статьями 2, 19 и 45 Конституции Российской Федерации6.

Мы здесь также не рассматриваем фактические обстоятельства дела, а лишь, предполагая добросовестное заблуждение со стороны истца по определению ей стоимости морального ущерба, в качестве рабочей гипотезы предположим намерение истца при любом аналогичном положении истребовать большую компенсацию, чем это следовало бы по справедливости. Трудность таких правовых ситуаций в их щепетильности. То обстоятельство, что категория морального ущерба более склоняется на психологическую сторону, приводит к существенным затруднениям в деятельности судов. Каждая из сторон желает поменьше дать и побольше взять, и не всегда просматривается «золотая середина». Именно поэтому в норме гражданского законодательства отсутствует какая либо детализация применения требований разумности и справедливости, как впрочем, и остальных критериев.

Гражданское законодательство, предусматривая в качестве способа защиты гражданских прав компенсацию морального вреда, устанавливает общие принципы для определения размера такой компенсации (статьи 151 и 1101 ГК РФ). Применяя правовое предписание к конкретным обстоятельствам дела, судья принимает решение в пределах предоставленной ему законом свободы усмотрения, что не может рассматриваться как нарушение каких-либо конституционных прав и свобод гражданина7.

6 Определение конституционного суда РФ N 276-О от 15.07.2004 http://infopravo.by.ru/fed2004/ch04/akt17338.shtm

7 Определение Конституционного суда РФ ОТ 20.11.2003 N 404-О http://infopravo.by.ru/fed2003/ch02/akt12027.shtm

Требования разумности означают логичность и целесообразность принятого решения. Требования справедливости - беспристрастность, истинность и правильность решения на законных основаниях8. И в этом отношении для суда определен широкий простор, ибо неразумно и несправедливо при прочих равных обстоятельствах присудить компенсацию лицу, перенесшему страдания в результате причиненного вреда на неприкосновенность произведения или лицу перенесшему страдание с лишением его личного неимущественного права на здоровье, выразившемся в утрате зрения или слуха9.

Ряд авторов считают существенным требования, как разумности, так и справедливости при учете имущественного положения причинителя вреда, которые не должны отражаться на получение потерпевшим достойной компенсации10. То есть имущественная состоятельность является одним из оснований принятия решения про мотивам разумности и справедливости, так как «справедливость не позволяет, чтобы в интересах строго проведения начал возмещения морального вреда отдельные лица или даже целые семьи ввергнуты были в плачевные условия жизни»11.

К сожалению, в нашем законодательстве отсутствуют надлежащие методы точного определения размера компенсации. Везде законодатель дает простор судам, которые руководствуясь прямой пропорцией в зависимости от характера и степени страданий потерпевшего. В этом отношении О.В. Богданов полагает, что выходом может быть предложение на уровне Верховного суда РФ, единого для всех судов базисного уровня, который стал бы своеобразным ориентиром12.

Подводя итог данной работы, осмелимся привести следующие выводы.

Во-первых, было бы не лишним завязать дискуссию по поводу перестановки в ч. 2 ст. 1101 ГК РФ предложения по учитыванию разумности и справедливости в начало данной части. При этом формулировку: «должны учитываться требования разумности и справедливости» заменить фразой: «суд при определении размера компенсации морального вреда, руководствуется требованиями разумности и справедливости...» и далее по тексту.

Во-вторых, в отечественном законодательстве прецедент официально не является источником права, хотя на практике решения вышестоящих судов часто принимаются во внимание при разрешении споров. Роль прецедента в некотором смысле выполняют постановления Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов по отдельным вопросам правоприменения. Известно, что английская прецедентная система имеет как недостатки, так и достоинства. Поэтому имеет смысл провести исследовательскую работу по возможности внедрения элементов судебного прецедента с соответствующими изменениями в Конституцию и текущее законодательство.

И, наконец, пока таких спорных нововведений нет, следует повысить качество судов по разрешению такой специфической категории дел как возмещение морального вреда. Но здесь уже необходимо повышать не только интеллектуальный уровень личного состава судов, но и обращать внимание на организационную сторону, в том числе и по увеличению судейских кадров, ибо каждое такое дело требует вдумчивого подхода, что требует времени, а загруженность судов не способствует индивидуальному подходу к гражданам.

Список литературы:

1. Беляцкин С. А. Возмещение морального (неимущественного вреда) М., 2005

2. Богданов О.В. Критерии определения размера компенсации морального вреда // Юрист №4 2008.

3. Владимирова В.В. Компенсация морального вреда - мера реабилитации потерпевшего в российском уголовном праве. М., 2007

4. Гражданское право. Ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого т. 1 М., ПРОСПЕКТ 2003

5. Новая судебная практика по спорам о компенсации морального вреда и защите деловой репутации, сот. Д.А. Ждан-Пушкина. М., 2007

6. Определение конституционного суда

РФ N 276-О от 15.07.2004

|1йр://1п1:ор^о. Ьу. гиЯеС2004/с1104/ай17338.эМт

7. Определение Конституционного суда

РФ ОТ 20.11.2003 N 404-О

ИНр://1^оргауо. Ьу. гиЯеС2003/с1102/ай12027.эМт

8. Редько Е.П. К вопросу об определении размера компенсации морального вреда // Юрист № 10 2008.

9. Хропанюк В.Н. Теория государства и права Издательство: ОМЕГА-Л Год издания: 2008

10. Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда: анализ и комментарий законодательства и судебной практики. М., 2004

11. Юридическая энциклопедия под ред. Б.Н. Топор-нина М., ЮРИСТЪ 2001

8 Владимирова В.В. Компенсация морального вреда - мера реабилитации потерпевшего в российском уголовном праве. М., 2007 с. 133.

9 Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда: анализ и комментарий законодательства и судебной практики. М., 2004 с. 206.

10 Редько Е.П. К вопросу об определении размера компенсации морального вреда // Юрист № 10 2008.

11 Беляцкин С.А. Возмещение морального (неимущественного вреда) М., 2005 с. 63.

12 Богданов О.В. Критерии определения размера компенсации морального вреда // Юрист №4 2008.